Стулья из набора К58-103
Я много раз — в лекциях, статьях, социальных сетях, одном документальном фильме и, наконец, в своей диссертации — рассказывал о стульях московских дизайнеров Юрия Случевского и Александра Белорусского, которые получили главную премию на всесоюзном конкурсе 1958 года. С моей помощью эти стулья оказались в коллекциях двух музеев. Рассказываю историю своего открытия со всеми подробностями.
Работа над моей диссертацией началась так. Однажды в 2011 году я набрёл на цифровой архив журнала «Огонёк», который тогда был размещён на сайте «Коммерсанта», и нашёл там репортаж 1956 года с мебельной выставки в парке Горького в Москве. В этом репортаже были герой-протагонист и герой-антагонист. Антагонист, некий представитель Мосмебельторга, не названный по имени, ворчал на мебель «современного стиля» и обзывал её «ящиками». А протагонистом был автор тех самых «ящиков» — аспирант Строгановского училища Юрий Случевский. Он с большим энтузиазмом рассказывал о преимуществах своей сборной мебели из унифицированных щитов. Мне очень понравилась эта статья, так как она была созвучна моему настроению: в России начала 10-х годов уходила в прошлое мода на демонстративное потребление, «лакшери», оникс, кружева и позолоту, на смену ей приходил волшебный демократичный мир синглспидов, фудтраков, чиносов и смузи, а я считал себя молодым и дерзким агентом благотворных перемен. Юрий Случевский так заинтересовал меня, что, с трудом преодолев робость, я раздобыл его телефон и почти договорился с ним о встрече (она так и не состоялась).
Юрий Случевский в студенчестве. © sazikov.livejournal.com
Одновременно я ходил в библиотеку и систематически, номер за номером, читал старые журналы «Декоративное искусство СССР». Там я нашёл большие, богато иллюстрированные публикации о выставках двух всесоюзных мебельных конкурсов, 1958 и 1961 года. К моему удивлению, в этих статьях крайне редко называли дизайнеров — обычно ограничивались указанием организаций, где спроектировали мебель для конкурсов. Я захотел выяснить, кто её авторы. За десять лет работы над диссертацией я прочитал несколько сотен старых статей, альбомов и брошюр и благодаря им кое-какие имена смог узнать.
Во всесоюзном конкурсе 1958 года, выставку которого в Новых Черёмушках посетил сам Хрущёв (кажется, это единственный в истории российского дизайна случай, когда глава государства удостоил посещением мебельную выставку), победило два так называемых «набора» мебели. Они оба получили вторую премию, а первую не дали никому. Один из них, К58-119, спроектировали в Эстонии, а другой, К58-103, — в Москве, в Центральном мебельном конструкторском бюро. Как же я удивился, когда узнал, что его автор — тоже Случевский!
Во всесоюзном конкурсе 1958 года, выставку которого в Новых Черёмушках посетил сам Хрущёв (кажется, это единственный в истории российского дизайна случай, когда глава государства удостоил посещением мебельную выставку), победило два так называемых «набора» мебели. Они оба получили вторую премию, а первую не дали никому. Один из них, К58-119, спроектировали в Эстонии, а другой, К58-103, — в Москве, в Центральном мебельном конструкторском бюро. Как же я удивился, когда узнал, что его автор — тоже Случевский!
Узнал я это так. Анна Черепахина, советский историк мебели, написала учебник для ПТУ со смертельно скучным названием «История художественной обработки изделий из древесины». Он несколько раз переиздавался в 80-е и 90-е годы. Я читал третье его издание, 1993 года. Там есть подробный очерк о советской мебели второй половины XX века, и набор К58-103 (я узнал его на иллюстрации) опубликован там на с. 158 с подписью «автор Ю. В. Случевский».
Ещё один источник, более ранний, подтвердил и уточнил сведения, обнаруженные в учебнике. Это статья в июньском номере журнала «Декоративное искусство СССР» за 1961 год о мебели, показанной на московской выставке «Искусство — в быт». Автор статьи — Ольга Баяр, руководительница мебельной секции на этой выставке. В статье она рассказывает о наборе мебели для трёхкомнатной квартиры («авторы — архитекторы Ю. Случевский, А. Белорусский, конструктор Е. Дружинин»), который «мы уже встречали и на предыдущих выставках». Я уверен, что речь идёт о наборе К58-103, и вот почему. Во-первых, из материалов конкурса 1958 года я знаю, что он предназначался именно для трёхкомнатной квартиры. Во-вторых, мне достоверно известно, что набор К58-103 показывали на выставке «Искусство — в быт» (фото гостиной можно найти, в частности, в альбоме выставки, изданном в Ленинграде в 1963 году). Наконец, в детской комнате из набора Случевского, Белорусского и Дружинина, фотографию которой Баяр опубликовала в своей статье в «Декоративном искусстве СССР», видны те же предметы, которые входили в состав К58-103. Так я узнал, что у него есть не один, а три автора. Правда, один из трёх — скорее технический работник.
О Юрии Случевском, одном из двух дизайнеров набора, можно рассказывать долго. Он знаменитость. В 50-е годы он учился в Строгановке, сначала как студент, потом как аспирант, вскоре стал там преподавателем и продолжал работать в училище до середины 2010-х годов, воспитав много поколений московских мебельных дизайнеров. Одновременно Случевский работал в Центральном мебельном конструкторском бюро, которое в 1963 году реформировали и переименовали в ВПКТИМ, некоторое время даже занимал там должность главного художника. К началу 1970-х годов коллектив дизайнеров ВПКТИМ по главе со Случевским разработал систему габаритов, обязательную для всей сборной корпусной мебели в СССР, привязанную к размерам комнат в типовых домах. Авторитет Случевского среди российских дизайнеров очень высок. Сейчас Юрия Васильевича уже нет в живых. Сам я не успел с ним познакомиться (два коротких телефонных разговора не в счёт), но знаком с несколькими людьми, которые его хорошо знали, и они рассказывают о нём с неизменным подчёркнутым уважением.
О втором дизайнере К58-103, Александре Ионовиче Белорусском, я знаю немного — только то, что с середины 50-х до начала 60-х он был главным архитектором ЦМКБ, то есть руководителем Случевского в этом учреждении. Спроектировать целиком оборудование трёхкомнатной квартиры один человек в сжатые сроки вряд ли может, слишком уж много там предметов. Скорее всего, два дизайнера распределили между собой задачи: что-то проектировал один, что-то другой. Кому достались стулья, не знаю.
В то время в СССР было мало мебели, полностью удовлетворяющей строгий вкус ревнителей и пропагандистов «современного стиля», поэтому то немногое, что им нравилось, они показывали вновь и вновь на разных площадках. Набор К58-103 после конкурсной выставки в Новых Черёмушках переместился на ВДНХ (кажется, в строительный филиал на Фрунзенской набережной). Несколько предметов из этого набора показывали летом 1959 года на промышленной выставке в аллее Сокольнического парка, где они попали в объектив американского фотокорреспондента Томаса О’Халлорана. На «Искусстве — в быт» в 1961 году, как я уже говорил, его показали снова.
Ещё один источник, более ранний, подтвердил и уточнил сведения, обнаруженные в учебнике. Это статья в июньском номере журнала «Декоративное искусство СССР» за 1961 год о мебели, показанной на московской выставке «Искусство — в быт». Автор статьи — Ольга Баяр, руководительница мебельной секции на этой выставке. В статье она рассказывает о наборе мебели для трёхкомнатной квартиры («авторы — архитекторы Ю. Случевский, А. Белорусский, конструктор Е. Дружинин»), который «мы уже встречали и на предыдущих выставках». Я уверен, что речь идёт о наборе К58-103, и вот почему. Во-первых, из материалов конкурса 1958 года я знаю, что он предназначался именно для трёхкомнатной квартиры. Во-вторых, мне достоверно известно, что набор К58-103 показывали на выставке «Искусство — в быт» (фото гостиной можно найти, в частности, в альбоме выставки, изданном в Ленинграде в 1963 году). Наконец, в детской комнате из набора Случевского, Белорусского и Дружинина, фотографию которой Баяр опубликовала в своей статье в «Декоративном искусстве СССР», видны те же предметы, которые входили в состав К58-103. Так я узнал, что у него есть не один, а три автора. Правда, один из трёх — скорее технический работник.
О Юрии Случевском, одном из двух дизайнеров набора, можно рассказывать долго. Он знаменитость. В 50-е годы он учился в Строгановке, сначала как студент, потом как аспирант, вскоре стал там преподавателем и продолжал работать в училище до середины 2010-х годов, воспитав много поколений московских мебельных дизайнеров. Одновременно Случевский работал в Центральном мебельном конструкторском бюро, которое в 1963 году реформировали и переименовали в ВПКТИМ, некоторое время даже занимал там должность главного художника. К началу 1970-х годов коллектив дизайнеров ВПКТИМ по главе со Случевским разработал систему габаритов, обязательную для всей сборной корпусной мебели в СССР, привязанную к размерам комнат в типовых домах. Авторитет Случевского среди российских дизайнеров очень высок. Сейчас Юрия Васильевича уже нет в живых. Сам я не успел с ним познакомиться (два коротких телефонных разговора не в счёт), но знаком с несколькими людьми, которые его хорошо знали, и они рассказывают о нём с неизменным подчёркнутым уважением.
О втором дизайнере К58-103, Александре Ионовиче Белорусском, я знаю немного — только то, что с середины 50-х до начала 60-х он был главным архитектором ЦМКБ, то есть руководителем Случевского в этом учреждении. Спроектировать целиком оборудование трёхкомнатной квартиры один человек в сжатые сроки вряд ли может, слишком уж много там предметов. Скорее всего, два дизайнера распределили между собой задачи: что-то проектировал один, что-то другой. Кому достались стулья, не знаю.
В то время в СССР было мало мебели, полностью удовлетворяющей строгий вкус ревнителей и пропагандистов «современного стиля», поэтому то немногое, что им нравилось, они показывали вновь и вновь на разных площадках. Набор К58-103 после конкурсной выставки в Новых Черёмушках переместился на ВДНХ (кажется, в строительный филиал на Фрунзенской набережной). Несколько предметов из этого набора показывали летом 1959 года на промышленной выставке в аллее Сокольнического парка, где они попали в объектив американского фотокорреспондента Томаса О’Халлорана. На «Искусстве — в быт» в 1961 году, как я уже говорил, его показали снова.
По условиям конкурса 1958 года все мебельные наборы, попавшие в шорт-лист, должны были пойти в серийное производство. Мне известно, что одна московская фабрика недолго, год или два, выпускал систему корпусной мебели, которую Случевский спроектировал для набора К58-103 (есть несколько свидетельств того, что эти шкафы — исключительно его работа). Серийная версия шкафов настолько отличались от прототипа, что Случевский отказался от авторства. Своими глазами я их никогда не видел. Что касается стульев, тут наоборот: доступные мне письменные источники не сообщают, освоила ли их промышленность; зато я их видел и даже держал в руках.
Моё знакомство со стульями из набора К58-103 началось с ошибки. Я увидел в инстаграме одного екатеринбургского мебельного магазина очень похожие стулья и уговорил Александру Санькову, директора Московского музея дизайна, купить два из них, уверяя, что это наверняка работа Случевского и Белорусского. Когда стулья приехали в Москву и я распаковал их, в душе поселились первые сомнения, но я гнал их прочь. Летом 2020 года я прочитал короткую лекцию об этих стульях в инстаграме Московского музея дизайна. Среди её слушателей был Кирилл Хазанович, хозяин магазина старых вещей chronosfactor. В основном ассортимент этого магазина — предметы из обречённых на снос заводских зданий, от настольных ламп до мозаик. Незадолго до моей лекции Кирилл вывез с какого-то завода в Дзержинском полтора десятка (а то и больше) стульев, очень похожих на те, о которых я рассказывал в лекции, о чём там же, в инстаграме, сразу мне и сообщил. Я схватил фотоаппарат и помчался к нему.
Моё знакомство со стульями из набора К58-103 началось с ошибки. Я увидел в инстаграме одного екатеринбургского мебельного магазина очень похожие стулья и уговорил Александру Санькову, директора Московского музея дизайна, купить два из них, уверяя, что это наверняка работа Случевского и Белорусского. Когда стулья приехали в Москву и я распаковал их, в душе поселились первые сомнения, но я гнал их прочь. Летом 2020 года я прочитал короткую лекцию об этих стульях в инстаграме Московского музея дизайна. Среди её слушателей был Кирилл Хазанович, хозяин магазина старых вещей chronosfactor. В основном ассортимент этого магазина — предметы из обречённых на снос заводских зданий, от настольных ламп до мозаик. Незадолго до моей лекции Кирилл вывез с какого-то завода в Дзержинском полтора десятка (а то и больше) стульев, очень похожих на те, о которых я рассказывал в лекции, о чём там же, в инстаграме, сразу мне и сообщил. Я схватил фотоаппарат и помчался к нему.
Я осматриваю уральские стулья в запасниках Московского музея дизайна, начало 2020 г. На моём лице отражаются первые сомнения. Фото Александры Саньковой.
Едва увидев эти стулья на складе Кирилла, я понял: вот они, настоящие! Типологически они не отличались от екатеринбургских: те же конические ножки, ввинченные в сиденье, та же спинка на двух опорах-«бумерангах». Но размеры, пропорции, малозаметные узлы конструкции были другие. Кроме того, стулья с завода в Дзержинском просто мощнее с художественной точки зрения, чем их уральские сиблинги. Они крупные, тяжёлые, их ножки у основания толстые и резко сужаются книзу, как кончики заточенных карандашей. «Бумеранги», которые держат спинку, привинчены к сиденью огромными болтами. Само сиденье не квадратное, как у уральского стула, а трапецеидальное, «бумеранги» не параллельны друг другу и, если болты ослабнут, начнут расходиться в стороны. Фанерная спинка, стягивающая их, стабилизирует конструкцию. Из-за того, что боковые «фасады» стула не параллельны, он пластически сложен. Его, как хорошую скульптуру, хочется разглядывать, обходя кругом.
Стулья из набора К58-103 на складе chronosfactor на Электрозаводской. Лето 2020.
Я был уверен, что теперь-то не ошибся и нашёл подлинный памятник московского модернистского дизайна конца 50-х годов. Но, наученный горьким опытом, всё-таки проверил себя. В «Справочной книге столяра-строителя и мебельщика» Н. Старикова (1963) указаны размеры стула из набора К58-103. Я взял рулетку, обмерил стул из Дзержинского и сравнил. Размеры совпали с точностью до двух сантиметров, что для советской мебели очень даже неплохо. Есть только одно крупное несовпадение: у стульев, которые показывали на выставках рубежа 50-х — 60-х годов, твёрдая спинка из обнажённого листа фанеры, как бы провисающая, а у тех, что я увидел у Кирилла, спинка мягкая и, наоборот, коромыслом. Но, пристально всмотревшись, мы увидим, что это та же самая деталь, просто перевёрнутая зачем-то вверх ногами. Помню, что стулья, которые я осмотрел на складе Кирилла, заметно отличались друг от друга (например, у одного сиденье было составлено из двух фанерных листов), и ни один не имел заводской маркировки. Похоже, они сделаны маленькой партией в какой-то безымянной мастерской, что, по-моему, только добавляет им ценности.
К счастью, моя статья об атрибуции советской мебели в журнале «Художественная культура» тогда проходила финальную правку, и я успел в последний момент вписать в неё новость о своём открытии. Кроме того, собравшись с духом, я повинился перед Александрой Саньковой за то, что ввёл её в заблуждение насчёт уральских стульев и уговорил её взял в коллекцию ещё и стул со склада Кирилла. Одновременно о моей находке узнали Наталья Логинова, руководившая тогда Центром моды и дизайна во Всероссийском музее декоративного искусства, и Алёна Сокольникова, которая готовила в том музее большую выставку советского дизайна «Вещь!». Они тоже взяли себе один экземпляр (кстати, обоим музеям Кирилл их подарил). Вместе со стулом Музей декоративного искусства взял в штат меня, но только стул навсегда, а меня ненадолго.
Выставка «Вещь!» шла в этом музее с осени 2021 до начала 2023 года, и стул из набора К58-103 стоял там на самом видном месте. Московский музей дизайна показывал свой экземпляр на своей выставке «История российского дизайна. Избранное», которая открылась в начале 2022 года в здании Новой Третьяковки. А третий стул из той же партии подарила мне на сорокалетие моя жена. Именно его можно увидеть в фильме о мебели Случевского, который сняла студия «Амурские волны». Из-за пандемии моя работа в университете почти вся переместилась в зум, и два учебных года я читал лекции из своей квартиры, сидя перед компьютером на стуле из своей диссертации. И когда защищал диссертацию, тоже сидел на нём.
К счастью, моя статья об атрибуции советской мебели в журнале «Художественная культура» тогда проходила финальную правку, и я успел в последний момент вписать в неё новость о своём открытии. Кроме того, собравшись с духом, я повинился перед Александрой Саньковой за то, что ввёл её в заблуждение насчёт уральских стульев и уговорил её взял в коллекцию ещё и стул со склада Кирилла. Одновременно о моей находке узнали Наталья Логинова, руководившая тогда Центром моды и дизайна во Всероссийском музее декоративного искусства, и Алёна Сокольникова, которая готовила в том музее большую выставку советского дизайна «Вещь!». Они тоже взяли себе один экземпляр (кстати, обоим музеям Кирилл их подарил). Вместе со стулом Музей декоративного искусства взял в штат меня, но только стул навсегда, а меня ненадолго.
Выставка «Вещь!» шла в этом музее с осени 2021 до начала 2023 года, и стул из набора К58-103 стоял там на самом видном месте. Московский музей дизайна показывал свой экземпляр на своей выставке «История российского дизайна. Избранное», которая открылась в начале 2022 года в здании Новой Третьяковки. А третий стул из той же партии подарила мне на сорокалетие моя жена. Именно его можно увидеть в фильме о мебели Случевского, который сняла студия «Амурские волны». Из-за пандемии моя работа в университете почти вся переместилась в зум, и два учебных года я читал лекции из своей квартиры, сидя перед компьютером на стуле из своей диссертации. И когда защищал диссертацию, тоже сидел на нём.
